Неточные совпадения
— Он говорит, что
внутренний мир не может быть выяснен навыками разума мыслить мир внешний идеалистически или материалистически; эти навыки только суживают, уродуют подлинное человеческое, убивают
свободу воображения идеями, догмами…
Я говорю о
внутренней ее
свободе, — добавила она очень поспешно, видимо, заметив его скептическую усмешку; затем спросила: — Не хочешь ли взять у меня книги отца?
Вера умна, но он опытнее ее и знает жизнь. Он может остеречь ее от грубых ошибок, научить распознавать ложь и истину, он будет работать, как мыслитель и как художник; этой жажде
свободы даст пищу: идеи добра, правды, и как художник вызовет в ней
внутреннюю красоту на свет! Он угадал бы ее судьбу, ее урок жизни и… и… вместе бы исполнил его!
Открытие в Вере смелости ума,
свободы духа, жажды чего-то нового — сначала изумило, потом ослепило двойной силой красоты — внешней и
внутренней, а наконец отчасти напугало его, после отречения ее от «мудрости».
Но если покойный дух жизни тихо опять веял над ним, или попросту «находил на него счастливый стих», лицо его отражало запас силы воли,
внутренней гармонии и самообладания, а иногда какой-то задумчивой
свободы, какого-то идущего к этому лицу мечтательного оттенка, лежавшего не то в этом темном зрачке, не то в легком дрожании губ.
Но было бы ошибкой при этом понимать
свободу, как
внутреннюю причинность.
Можно сказать, что существование Бога есть хартия вольностей человека, есть
внутреннее его оправдание в борьбе с природой и обществом за
свободу.
Вопрос ставится о двух состояниях мира, которые соответствуют двум разным структурам и направлениям сознания, прежде всего дуализма
свободы и необходимости,
внутренней соединенности и вражды, смысла и бессмыслицы.
Но все материальное есть лишь символ и знак духовной действительности, все внешнее есть лишь манифестация
внутреннего, все принуждающее и насилующее есть ложно направленная
свобода.
Свобода — не внешний принцип в политике, а
внутреннее одухотворяющее начало.
Другое различие
свободы, которое часто делают, есть различие
свободы внутренней и
свободы внешней.
Свобода есть
внутренняя творческая энергия человека.
Пафос
свободы создал во мне и
внутренний конфликт, прежде всего конфликт
свободы и жалости, который я считаю основным.
Думаю, что мучительный религиозный путь связан не только с моими
внутренними противоречиями, но и с острым чувством зла и безмерностью моей любви к
свободе.
Мысль Хомякова свидетельствует о том, что в православии возможна большая
свобода мысли (говорю о
внутренней, а не о внешней
свободе).
Киреевский, им выражена так: «
Внутреннее сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил разума, и одно достойное постигать высшую истину — такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет
свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
Таким началом может быть лишь духовное начало,
внутренняя опора
свободы человека, начало, не выводимое извне, из природы и общества.
Утверждение
свободы внутренней,
свободы духа,
свободы во Христе не может не вести к творческому перерождению всего общества и всей природы, к творчеству истории как пути к спасению и избавлению от зла и страданий.
Свобода есть основной
внутренний признак каждого существа, сотворенного по образу и подобию Божьему; в этом признаке заключено абсолютное совершенство плана творения.
Бессилие решить проблемы реальности,
свободы, личности или ложное решение этих проблем — верный показатель плохих качеств философии, ее
внутренней импотенции, ложности избранного ею пути.
Занявши Южный Сахалин, русские освободили их и до последнего времени охраняли их
свободу, защищая от обид и избегая вмешиваться в их
внутреннюю жизнь.
Загрубелые все чувства рабов, и благим
свободы мановением в движение не приходящие, тем укрепят и усовершенствуют
внутреннее чувствование.
Это — относительно, так сказать,
внутренней политики; что же касается до внешних отношений, то здесь вопрос усложняется тем, что нужно говорить не об одном заводе, даже не о заводском округе, даже не об Урале, а вообще о всей нашей промышленной политике, которая постоянно колебалась и колеблется между полной
свободой внешнего рынка и покровительственной системой в строгом смысле слова.
Любовь, душа всея природы,
Теки сердца в нас воспалить,
Из плена в царствие
свободыОдна ты можешь возвратить.
Когда твой ясный луч сияет,
Масон и видит, и внимает.
Ты жизнь всего, что существует;
Ты
внутренний, сокрытый свет;
Но тот, кто в мире слепотствует,
Твердит: «Любви правдивой нет...
Покамест она живет у матери, на полной
свободе, без всякой житейской заботы, пока еще не обозначились в ней потребности и страсти взрослого человека, она не умеет даже отличить своих собственных мечтаний, своего
внутреннего мира — от внешних впечатлений.
Поэтому самое искание
свободы в нем получает характер уродливый и делается противным, как противен цинизм десятилетнего мальчика, без смысла и
внутренней потребности повторяющего гадости, слышанные от больших.
Степенная, глубоко чувствующая и созерцающая Германия определила себе человека как мышление, науку признала целью и нравственную
свободу поняла только как
внутреннее начало.
Так, французская
свобода обращения в переложении на наши нравы сделалась семейным развратом, французская веселость — шутовством, их легкомыслие и беззаботность — презрением ко всяким серьезным занятиям, их насмешки над предрассудками — кощунством, тем более отвратительным, что оно у нас не имело никакого
внутреннего основания в личных убеждениях.
В понятии догмата диалектически соединены, таким образом, оба момента: начало личное и сверхличное,
внутреннее и внешнее,
свободы и авторитета, знание и вера.
Тем, что для άπειρον полагается πέρας и из укона создается меон, установляется и различение
свободы и необходимости: отрицательная
свобода пустоты связывается гранями бытия, которые образуют для него закон, как
внутреннюю необходимость.
Не нужно до конца предаваться заботам и интересам мира сего, каковы бы они ни были, нужно соблюдать по отношению к ним известную
внутреннюю дистанцию, сохранять духовную
свободу.
Между тем восприятие догмата тоже есть дело
свободы,
внутреннего самоопределения человека, его самотворчества.
Самоуправление человека всегда означает, что достигнуто соглашение между
внутренней и внешней
свободой.
Так изначально определились
внутренние двигатели философии: примат
свободы над бытием, духа над природой, субъекта над объектом, личности над универсально-общим, творчества над эволюцией, дуализма над монизмом, любви над законом.
Подлинный аристократизм есть не что иное, как достижение духовной
свободы, независимости от окружающего мира, от человеческого количества, в какой бы форме оно ни явилось, как слушание
внутреннего голоса, голоса Бога и голоса совести.
Трансцендентность может быть понята как объективация и экстериоризация, и отношение к ней не как
внутреннее трансцендирование в
свободе, а как отношение раба к господину.
Природа же, как субъект, есть
внутреннее существование космоса, есть его экзистенциальность, а следовательно, и
свобода.
Личность есть субъект, а не объект среди объектов, и она вкоренена во
внутреннем плане существования, т. е. в мире духовном, в мире
свободы.
Личность реализует своё существование и свою судьбу в противоречиях и сочетаниях конечного с бесконечным, относительного и абсолютного, единого и многого,
свободы и необходимости,
внутреннего и внешнего.
Освобождение же есть возвращение к
внутреннему существованию, к субъектности, к личности, к
свободе, к духу.
Пробуждение творческой энергии человека есть
внутреннее освобождение и сопровождается чувством
свободы.
Тварь имеет достоинство и смысл в том лишь случае, если миротворение понимается как
внутренний момент реализации в Абсолютном Божественной Троичности, как мистерия любви и
свободы.
Но настоящий и чистый трагизм раскрывается, когда человек освобожден; тогда и обнаруживается
внутренний трагизм
свободы человеческого духа, который разрешим лишь благодатной силой Божьей.
[Мен де Биран справедливо связывает
свободу человека с
внутренним усилием.]
Даже слова «повинуйтесь господам» могут быть истолкованы как приобретение
внутренней духовной
свободы и независимости.
И потому
свободу она должна понимать как первоисточник, как
внутреннюю творческую энергию, а не как способность следовать нормам и осуществлять заданную цель.
Ленин не верил в человека, не признавал в нем никакого
внутреннего начала, не верил в дух и
свободу духа.
Царство духа есть
внутреннее царство субъективности, царство
свободы и любви, не знающее внеположности и отчужденности, т. е. каузальных отношений и отношений властвования.
Духовная жизнь есть
внутренняя борьба, испытание
свободы, столкновение противоположных начал, она предполагает противоречие, сопротивление, отрицание, в ней есть трагическое начало.
Подлинная
свобода есть выражение космического (в противоположность хаотическому) состояния вселенной, ее иерархической гармонии,
внутренней соединенности всех ее частей.